Выкса для меня – особое слово, любимое

Кроме того, на радио «Вести FM» по вторникам, средам и четвергам ведёт авторскую программу «От двух до пяти». К сожалению, в эфире Выксы этой радиостанции нет, но тем, у кого есть Интернет, слушать её можно без проблем.

Журналисту Георгию Татарских удалось узнать, что значит наш город в жизни этого талантливого учёного, металлурга, журналиста и просто удивительного человека. Предлагаем интервью с ним.

– Евгений Янович, часто слушаю ваши передачи. Однажды Вы похвалили выксунский картофель, потом рассказали о работе отца на Выксунском металлургическом заводе, и тут у меня, как у жителя Выксы, возник вопрос: а что вас с нашим городом связывает?

– Во-первых, в Выксе после войны впервые встретились мои родители и поженились. В выксунском загсе им выписал свидетельство о браке друг папы и его однокашник по школе и институту Лев Бродский, вся биография которого связана с Выксой и заводом. Поскольку паспортистка никак не могла уместить в одну строчку двойную фамилию мамы, дядя Лёва (он был у них свидетелем) написал её в свидетельстве своим мелким, красивым, каллиграфическим почерком. Так что в Выксе, именно в Выксе, моя мама и встретила папу, приехав сюда в послевоенные годы к кому-то из знакомых. И без этой встречи, конечно, меня не было бы на этом свете, да и брата тоже.

– А как они в Выксе оказались?

– Отец, Ян Ефремович Сатановский, учился в Днепропетровском металлургическом институте. Сразу после его окончания в 1947 году было распределение. И все рвались куда-нибудь на Украину, Урал или поближе к Москве. «Нас с Бродским, – рассказывал он, – распределили в Выксу. Сюда ехать никто не хотел. И даже самого слова «Выкса» никто не понимал и не представлял, где это находится». И самое смешное, что по приезде сюда выяснилось, что они-то оказались ближе всех выпускников к Москве!

Я прекрасно помню, как папа рассказывал о своих выксунских сослуживцах, друзьях, о том, что было на заводе. А ситуации случались разные, опасные, когда он просто мог погибнуть. На металлургических предприятиях такое происходило. Здесь всегда была высокая смертность, а в те послевоенные годы ситуация была ещё хуже. Однажды, будучи механиком, он проверял, как работает подъёмный кран, поскользнулся на разлитом машинном масле и повис на огромной высоте, едва успев зацепиться за крюк. И чтобы не пугать крановщицу, вежливо попросил её подвести кран к куче песка, на который можно было спрыгнуть. Всё произошло в литейном пролёте. Это воспоминание осталось на всю жизнь.

Вспоминал он и о том, как охотился в окрестных лесах, в муромских, заповедных. Он был хороший охотник и его трофеев хватало, чтобы и себе оставить на перекус, и сотрудникам презентовать.

В Выксе он первый услышал весть о смерти Сталина. В 40-50-е годы появились первые радиоприёмники. Не просто тарелка, которая висит на стене, а приёмник, где можно «прогуляться по волнам». На деревянном корпусе с пластиком, на шкале, были обозначены города: Берлин, Варшава и др. Офицер советской армии получил такой радиоприёмник в подарок. Так вот, «гуляя по волнам», на какой-то из них папа услышал о том, что умер Сталин. Вместе с дядей Лёвой они поспешили скорее выключить аппарат, а то ведь посадят! По радио не говорили об этом несколько дней. Ну а потом сообщение было уже официальное.

Я был в Выксе всего один раз. Мне было лет восемь. Запомнил выксунские сосны, удивительный запах хвои и смолы. Тогда, в 60-х, они росли в самом центре города. На завод меня, маленького мальчика, не пустили, поэтому я видел его только снаружи.

Рассказывал отец о встрече с Никитой Сергеевичем Хрущёвым. Уже не помню, в качестве кого Хрущёв тогда приезжал в Выксу. Заглянул на завод, в цех и стал всех учить всему и вся в грубой форме. Он же всегда всех учил, всё про всех знал гораздо лучше, чем они сами. А тут на заводе какая-то горячка, запарка, не до того, и папа не стал слушать его и послал подальше, продолжая работать… А кого послал, он не знал, его не интересовало, кто это был, что за чиновник. «У нас тут аврал, запарка, оборудование налаживаешь, а приходит какой-то дяденька в костюме и учит, голову морочит всем, да ещё и посылает подальше». Ну он ему тем же и ответил! И ушёл работать. Никаких последствий не было.

Или история с маслинами, которые завезли в огромных бочках в магазин. Тогда и крабы были, но никто не знал, что с ними делать. Дядя Лёва с папой были с Украины и любили маслины. Повадились они вечером после смены заходить в магазин, покупать себе с килограммчик этих маслин, лучше которых в качестве закуски мало что найдётся! Местные женщины смотрели, смотрели… И не удержались, купили. А потом на следующий день спросили: «Ребята, это безобразие! Чего вы с этими ягодами делаете? Сколько бы сахара мы в эти мелкие солёные сливы не добавляли, всё равно компот не получается! И варенье тоже!» Ну а те им честно объяснили, что это совершенно другой растительный продукт, им надо вообще-то водку закусывать. В них хоть мешок сахара всыпьте, ни компота, ни варенья не получится.

– А сегодня с кем-то из выксунцев поддерживаете отношения?

– Да никого и не осталось. Друзья молодости всегда со мной. Например, Саша Бродский. Училась со мной в МИСИСе дочка начальника какого-то цеха Оля. Секретарша, которая сейчас работает в моей корпорации – милейшая девушка Юля, тоже из Выксы. Когда я узнал об этом, то её статус в моих глазах поднялся. Очень рекомендую присматриваться к выксунским девушкам, ибо они красивы. На редкость.

– У ваших родителей интересная родословная…

– Да, родители поженились, а через какое-то время мама уехала в Москву, потому что дедушка был военным моряком и его перевели на работу в «Спецстрой», где он и трудился всю жизнь. Папин отец погиб на фронте, а мамин остался жив. В то время «Московспецстрой» формировали в основном из военных моряков, потому как они были отличные строители. Возводили в сложных условиях объекты с гигантским запасом прочности, рассчитанные на аварийные ситуации. Строили порты, базы для подлодок, в том числе и атомные станции. Мама в основном была с ним, и они иногда виделись с папой. Потом папу перевели в Москву в «Стальпроект», затем – в «Гипромез». Он начал заниматься своим любимым делом, разработкой метода непрерывной разливки стали, одним из изобретателей которого вместе с товарищами был в 50-х годах. Потом папа, конечно, приезжал в Выксу, но уже в качестве гостя. А Лев Бродский так до конца своей жизни со своей женой и жил здесь.

Маме 90 с лишним лет, и живёт она с моим братом в Израиле. Когда в стране всё начало разваливаться, брат уехал. Было непонятно, что будет с нами, распадётся Союз или останется, а в Москве стреляли по Белому дому. И мама уехала к сыну помогать в воспитании его маленьких дочек. Это было в 1993 году, с тех пор там и живёт.

Мама из семьи очень интересных людей. Они с папой оба из Днепропетровска. Её дедушка был знаменитым в городе человеком, «винным королём» и человеком прогрессивным. Помогал большевикам, скрывал их от полиции. Мало кого боялся, много отдавал, мало оставляя себе. Это Илья Маркович Фрейдин, отец её мамы, которая всю жизнь проработала врачом в военно-морских гарнизонах. Дедушка – военный моряк. А поскольку служил на Дальнем Востоке, на Белом море, то жёны командиров осваивали полезные специальности. Вот бабушка Аня была врачом. Самая важная специальность для военных моряков, венеролог. До революции училась на пианистку, а после революции другие задачи стояли перед людьми. Она освоила именно эту специальность, что сильно выручало потом.

А перед самой войной дедушку перевели в Калининград, потом они с бабушкой уехали в эвакуацию, каждый в свою сторону. Уж не знаю, где бабушка войну прожила. Ну а деда бросили на Белое море строить укрепрайоны на островах, где они встречали немецкие подлодки, пытавшиеся в 41-м высадить туда десант. И дедушка рассказывал, что однажды, когда фашисты вылезали из субмарины, он двоих зарубил, что было, правда, не совсем правильно. Ну, что делать… К тому времени дедушка стал довольно крупной, сильной фигурой. Орден Ленина получил за Сталинградский арсенал, в строительстве которого участвовал ещё до войны. Бабушка прожила до середины 60-х годов, умерла от сердечного приступа. Она была очень известным человеком и в довоенную, и в послевоенную эпоху.

– Вы читали книги нашего писателя Николая Ключарёва о Выксе?

– Я, к сожалению, уже давно литературу не читаю. Только то, что связано с Ближним Востоком. И времени не хватает, честно говоря, и спать некогда. Мы очень серьёзно озабочены тем, что сейчас там происходит. В качестве президента института Ближнего Востока занимаюсь аналитикой этого региона. На всё остальное времени вообще нет. Если вы пришлёте мне книги, то обещаю, что обязательно их прочитаю с удовольствием. Выкса для меня всё-таки не самый дальний край. Наоборот, очень любимое слово. Бодро реагирую на любого человека из Выксы.

– Может быть, приедете как-нибудь к нам?

– Это практически исключено. Я сейчас перестал ездить куда-либо, потому что семь дней в неделю работаю без выходных. Это только если когда-нибудь, наконец, уйду на пенсию, то тогда есть шанс.

– Как вы относитесь к антитеррористической коалиции, которая сейчас создаётся? Вы верите в то, что она может дать отпор ИГИЛ (запрещённая в России террористическая организация)?

– Коалиции какой? К той, в которой воюем мы, Иран, сирийцы, сирийская армия, не исключаю и иранское правительство? Мы там воюем, Ирак точно воюет.

– А другие западные страны?

– Они тоже там воюют как могут. Особенно хорошо, когда мы там появились. Они «заревновали», конечно, начали воевать. Имитируют бурную деятельность с очень странными идеями, говоря, что есть хорошие террористы и плохие, что будет когда-нибудь эффективная коалиция… Я же не ребёнок, чтобы в такие вещи верить. Ну как она может воевать в ситуации, когда США видят начальником только себя? И притом, за 13 месяцев, пока мы не начали бомбить, террористические караваны с нефтью уходили, принося миллиарды долларов и террористам, и турецкому руководству. Они ж пальцем не шевельнули в эту сторону! Некоторые члены коалиции, которую сколотили американцы из 62 стран, заявили, что они ни в какую коалицию не войдут, хотя говорят, что против террористов. Как вон те же самые прибалтийские государства, по принципу: «назло бабушке, как говорится, уши отморожу».

Что там Путин говорил после Крыма про вежливых людей? Вежливый человек – это джентльмен. Вот он, как джентльмен, предложил. А дальше пусть люди пугаются, ссорятся, раздумывают, решают... Им предложено, а кто не спрятался, тот не виноват. И мы всё равно, несмотря ни на что, террористов бомбить будем!

Георгий Татарских. Фото из открытых интернет-источников